За последний год в Китае наблюдается тихий, но показательный процесс — снятие и расследование в отношении высокопоставленных чиновников из числа национальных меньшинств, занимавших ключевые политические посты в автономных регионах. Эти события произошли в Тибете, Внутренней Монголии и Чжуанском автономном районе, что указывает на изменение партийно-государственного подхода к управлению этническим представительством. Хотя официально всё это подаётся как часть продолжающейся антикоррупционной кампании, данные чистки имеют и политический подтекст. Они свидетельствуют о пересмотре понимания Коммунистической партией Китая (КПК) понятий лояльности, управления и самой идеи автономии в национальных регионах.
Выделяются как минимум три громких случая. В январе 2025 года этнический тибетец Ци Чжала, бывший председатель Тибетского автономного района, был помещён под следствие за «серьёзные нарушения дисциплины и закона». Позже его исключили из партии, обвинив во взяточничестве, занятиях «суеверной деятельностью» и нарушении партийных принципов. В мае 2025 года аналогичная участь постигла Лань Тяньли, этнического чжуана, занимавшего пост председателя Гуанси-Чжуанского автономного района. А в прошлом месяце под дисциплинарное разбирательство попала Ван Лися — этническая монголка, возглавлявшая Внутреннюю Монголию. Все эти фигуры занимали высшие административные должности, доступные для неханьцев в политической иерархии Китая. Их одновременное падение в короткий промежуток времени выглядит символично и системно.
Восстановление централизованного контроля
На первый взгляд, эти чистки вписываются в логику антикоррупционной кампании Си Цзиньпина. Однако совпадение по времени и общая этническая направленность заставляют задуматься о другом. В отличие от обычных дисциплинарных мер, эти расследования затронули лидеров меньшинств, чьё продвижение ранее служило доказательством «этнического включения» в рамках партийного нарратива. Этнополитика КПК со времён реформ строилась на хрупком балансе: номинальная автономия при фактической политической централизации. На практике это означало продвижение представителей меньшинств, культурно символизирующих разнообразие, но политически полностью лояльных центру. Последние события показывают, что баланс смещается в пользу безусловного идеологического единообразия.
Эта тенденция не нова. С 2020 года Пекин демонстрирует растущее раздражение любыми формами этнической самобытности. Реформа языка во Внутренней Монголии, заменившая монгольский язык мандарином в базовых предметах; ужесточение контроля над религиозными институтами в Тибете; ротация кадров в Синьцзяне — всё это элементы более широкой идеологической программы. Её цель — подчинение этнической идентичности единой национальной, определяемой партией. В этом контексте отстранение этнических лидеров выполняет двойную функцию: это и дисциплинарная мера, и предупреждение. Оно означает, что даже символические проявления отличий или слабая идейная преданность становятся неприемлемыми.
Логика конформизма
С точки зрения управления, эти чистки отражают приоритет идеологической надёжности над местной укоренённостью. Система кадров КПК всегда ценила лояльность, но нынешняя тенденция показывает: локальная легитимность, особенно основанная на этнической или региональной принадлежности, превращается из достоинства в потенциальный риск. Послание очевидно: лидеры меньшинств должны быть представителями партии в своих сообществах, а не представителями своих сообществ в партии.
У этого сдвига есть стратегическое объяснение. Центральная власть давно опасается, что этнические регионы могут стать очагами альтернативной идентичности, особенно на фоне экономического замедления или регионального неравенства. Ослабляя автономию местных руководителей, Пекин снижает риск отклонения от централизованных указаний. Это профилактическая логика, но она также демонстрирует пределы китайской модели «региональной автономии под единым руководством». На деле остаётся лишь автономия по названию — без реальных полномочий в сфере политики или кадров.
Внутренние и внешние последствия
Внутри страны усиление централизации этнополитического управления может подорвать хрупкий консенсус, существовавший с 1980-х годов. Лишённые реальной самостоятельности региональные правительства превращаются в административные филиалы Пекина, утрачивая роль посредников между центром и местным населением. Такая унификация, сопровождаемая культурной политикой, размывающей традиции и языки, может вызывать скрытое недовольство.
На международной арене это осложняет попытки Китая представить себя как многонациональное, гармоничное государство. Внешняя риторика партии подчёркивает «этническое единство» и «многообразное согласие» как свидетельство стабильности. Однако волна снятий лидеров меньшинств подрывает этот нарратив, особенно в сочетании с сообщениями о наблюдении, перевоспитании и ассимиляции. Противоречие между риторикой включения и практикой контроля становится всё очевиднее.
Заключение
Недавние чистки этнических лидеров нельзя рассматривать исключительно как антикоррупционные меры. Это проявление более глубокого политического тренда — консолидации идеологического единообразия и демонтажа символической автономии, лежавшей в основе китайской системы многонационального управления. Устраняя тех, кто олицетворял этническое представительство, КПК показывает, что верность центру стоит выше культурного наследия и местной легитимности.
Такой подход может обеспечить краткосрочную стабильность, но несёт долгосрочные риски. Он отчуждает национальные меньшинства, подрывает доверие к партийному нарративу инклюзивности и разрушает баланс между автономией и контролем, который поддерживал систему этнического управления на протяжении десятилетий. Главная задача партии теперь — не просто поддерживать дисциплину, а сохранять доверие в системе, где само представительство стало подозрительным.
Читайте «Zamin» в Telegram!
